ВОЙНА, КОТОРОЙ МЫ НЕ ЗНАЕМ. ВО ВРЕМЯ ОККУПАЦИИ В ДОНБАССЕ МАССОВО ЗАПРЕЩАЛИ РУССКИЙ ЯЗЫК

Живет в селе под Славянском историк-краевед Александр Добровольский. Человек, который добрую половину своей жизни провел в раскопках архивов, и в основном  - архивов бывшего КГБ СССР. В поле зрения «МК-Донбасс» Александр Добровольский попал после истории с попыткой установить в Краматорске памятной доски в честь бургомистра города в 1941-1943 годах Владимира Шопена. Мы хотели продолжения темы, а получили увлекательнейший рассказ о немецкой оккупации Донбасса.

ЧИТАТЬ И ПИСАТЬ УЧИЛИ И ПРИ НЕМЦАХ
- Александр, чем закончилась в Краматорске история с обращением украинско-немецкого общества «Возрождение» с просьбой увековечить память Владимира Шопена, бургомистра города времен оккупации?
- Все закончилось просто и быстро. Заседание профильной комиссии горсовета Краматорска было, но представитель немецко-украинского общества «Возрождение» Гопченко на него не пришел. Как выяснилось, когда Гопченко готовил представление на увековечивание памяти «немецкого» бургомистра, он просто не знал всего того, что вдруг опубликовали газеты о делах Шопена-Шопина. Об арестах, участии в допросах, расстрелах….
- Я так понимаю, ты много занимался историей того времени. Как же жили Славянск, Краматорск под оккупацией?
- Сложно жили. Оккупанты исполняли известную доктрину по уничтожению коренного населения. Немцы ненавидели эту страну, они шли ее завоевывать. Но при этом как-то жить людям давали, и те кое-как выживали. Была широкая сеть кооперативов. В том же Славянске потерявшие работу учителя создали сельский кооператив. У них был участок по разработке леса, сапожная и столярная мастерские, столовая, буфет и магазин. В 1942 году двухразовое питание в столовой значило очень много! Такие же учительские кооперативы работали и в Горловке, Мариуполе.…
- А что детей на оккупированной территории совсем не учили?
-  Да нет, учили. Немцы понизили уровень образования, переведя большинство школ на начальный, четырехлетний уровень обучения. Но при этом в те годы в Краматорске работали 22 четырехклассные школы и 2 десятилетки. В Славянске и районе работало 52 таких же начальных школы и сельскохозяйственное училище. В Волновахском районе работало 47 начальных школ - и этот список можно продолжать. Например, точно известно, что в Краматорске и Славянске во время немецкой оккупации было издано 4 учебника тиражами до 3000 экземпляров. Это были «Книги для чтения» первой, второй, третьей и четвертых ступеней и букварь. Одна такая книга у меня есть, и я могу показать ее оригинал. Сохранилась она чудом: ее приобщили к послевоенному делу одного из руководителей народного образования, Ковалевского. Он повесился на следствии в НКВД, а дело осталось. И экземпляр книги в нем - как образец «украинской националистической пропаганды» тоже остался.

ДОНБАСС В 1941 - ВСЯ ВЛАСТЬ ОУН?
- Учебники разве на украинском языке были?
- Да, все на украинском. И школы в Краматорске тоже все были украинскими. И в Славянском, и в других районах - та же история…
- Почему так?
- Ну, это, можно сказать, эксклюзив! Об этом не говорят, но сохранились документы тех лет, показывающие, что местные управы, располагавшиеся на территориях с преобладанием украинского населения, массово принимали приказы о запрете русского языка. К примеру, русский язык был запрещен к употреблению в сельском Добропольском районе, Славянском районе (город Славянск все же остался русско-украинским), Константиновском и Ольгинском районах. Русский язык был запрещен решением местных управ в Волновахском и Авдеевском районах. Более того, в Авдеевке в связи с сильными позициями в городе коммунистов и русских было принято отдельное решение отдать все руководящие посты немцам-колонистам и этническим украинцам. Русское руководство в городских управах было только в самом Сталино, Ясиноватой и районе и нескольких небольших населенных пунктах, граничащих с Ростовской областью…
- Вы хотите сказать, что в наших краях жило много «местных» немцев?
- Немцев осталось мало. Их в начале войны по известному указу Сталина выселяли и ссылали подальше от линии фронта. Но какое-то количество немцев-колонистов спряталось и выжило. Например, известно, что в Селидово была школа, готовившая немецких подростков к службе в СС.
- И гражданскую власть в области возглавлял такой немец?
- Да, Эйхман. Его дело, насчитывающее 17 томов, тоже хранится в архиве областного управления СБУ. До войны он руководил передовым колхозом в Запорожской области. Правда, при оккупации он показал себя не только как умелый хозяйственник, но и как известный каратель. Нужно сказать, что в степном Донбассе немцы не столкнулись с развернутым партизанским движением. У нас были диверсионные группы, которые действовали в районах Сталино, Красного Лимана.… Да и вообще, об обстановке, с которой тут столкнулись немцы, тоже стоит сказать. Сталино бурно развивалось уже после войны, а до нее было обычным провинциальным городом. А вокруг бушевала совсем другая стихия: было большое количество бывших махновцев, петлюровцев, всевозможных ссыльных, недобитых белых. На стройках первых пятилеток,  развернувшихся в наших края, можно было довольно просто затеряться. Тут было не до тщательных проверок паспортов: приехал - бери кайло и иди работать! Сюда массово ехали  все, кто хотел спрятаться от властей из Полтавщины, Днепропетровщины, Запорожской области… До 1940 года Донбасс многих спас от лагерей.
- Эти люди явно не очень любили советскую власть…
- Да. Встречались самые невероятные личности! В Мариуполе до войны дворником работал министр правительства УНР времен Петлюры Николай Стасюк. Когда пришли немцы, он объявился. Для немцев министр Петлюры был находкой. Он возглавил народное образование, издавал газету, написал книгу «На грани безумия»» и частично ее напечатал в своей газете и, что интересно, потом остался в живых. В списках арестованных в 1944 году изменников Родины его фамилии нет.
Заместителем бургомистра Константиновки был член повстанческого комитета Полтавщины времен Гражданской войны Кирпенко, которого в 1921 году не расстреляли только потому, что ему до 18 лет не хватило года. В 1942 году он тут организовывал оуновское подполье.
Сохранилась листовка немецкого военного коменданта Макеевки, в которой тот представляет новую городскую управу города. Первые четыре фамилии, вся верхушка, после войны осуждены как украинские националисты. Нельзя не вспомнить имя  Евгения Стахива, одного из трех руководителей областного провода ОУН в Донбассе. Существует легенда, что Александр Фадеев вывел его в своей книге «Молодая гвардия» под фамилией Стахович. Правда заключается в том, что базой Стахива была Юзовка, Мариуполь, Краматорск и Горловка. Стахович жив и до сих пор здравствует в Нью-Джерси. Ему пошел 92 год…

НЕМЦЫ ЛЮТОВАЛИ, КОГДА ФРОНТ УХОДИЛ НА ВОСТОК
- Режим оккупации в наших краях был мягче, жестче?
- Он имел свою специфику.  Немцы лютовали в наших краях всего месяцев семь. Где-то с июля 1942 года, когда они пошли отсюда на Сталинград и Ростов по февраль 1943 года, когда сюда впервые прорвались части Красной Армии и заняли Северный Донбасс. Все остальное время здесь была военная прифронтовая зона с армейской властью и не было оккупационной гражданской власти как, на той же Полтавщине и в Центральной Украине. Массовые репрессии не могли толком развернуться, потому что фронт постоянно «гулял».
Военные немецкие власти смотрели на все под своим прицелом - было бы все относительно спокойно. Против советского подполья, оуновцев, которых здесь было множество, работал только Абвер и немногочисленные отделения Гестапо. И если в начале оккупации было много случаев, когда украинское сельское население, озлобленное коллективизацией и прочими советскими «прелестями», сдавала немцам коммунистов, то позже было довольно много фактов сотрудничества местных ячеек ОУН и советского подполья. Плотно они сотрудничали в Волновахе, Славянске, Мариуполе…
- Как это было?
- В Мариуполе они практически создали общий штаб. Украинские националисты помогали подполью документами, легализацией, те делились оружием. И, главное, они не «сдавали» друг друга. А когда местный начальник криминальной полиции Бордичевский (кстати, тоже украинец с Кубани) начал уничтожать и тех, и других, появилась ситуативная общая цель. Уже в 1945 году на допросах в НКВД одна из участниц оуновского подполья Безпалько показывала, что их организация взяла на себя уничтожение Бордичевского. Боевики должны были прибыть из Днепропетровска, но за день до их прибытия местная ячейка была раскрыта и арестована. Именно поэтому в советское время не было серьезных исследований мариупольского подполья времен войны - слишком взрывоопасная тема.
- Если ОУН ставило своих людей на городские управы, то, значит, в городских полициях были тоже они? Со всеми вытекающими отсюда последствиями…
- Нужно разделять городскую полицию и такие органы, как гестапо и зондеркоманды.  Хотя по советским законам и на полиции грехов было выше крыши.
- А я слышал, что заместителем командира зондеркоманды, повинной в массовых расстрелах, был тоже какой-то украинский националист…
- Да. Это зондеркоманда СС 10-а, которая участвовала в расстреле 9000 евреев в Мариуполе. Командовал ею немец, а заместителем его был этнический немец с Галичины, в прошлом офицер Украинской Галицкой Армии Юрьев (Юргенсен). По словам Стахива, он был членом ОУН(м) – так называемого «мельниковского» крыла в ОУН, активно сотрудничавшего с немцами. Кстати, Стахив рассказывает, что еще 15 лет назад встречал в США живого Юргенсена. Тот умер в середине девяностых. Что интересно, правительство Советского Союза никогда не требовало выдачи Юргенсена как военного преступника. Равно как никогда не требовало выдачи из Канады Владимира Шопина, с которого начался наш разговор. Шопин работал на хорошем посту в крупной фирме в Монреале и умер в начале 80-х. В холодной войне были хороши все средства, а люди типа Шопина были идеальными объектами для вербовки. Компромат на них у органов нашей госбезопасности был железный. Тот же Шопин в бытность бургомистром Краматорска «отличился» не только уничтожением коммунистов, но и арестами и ликвидацией членов ОУН. А краматорское общество общество «Просвiтa” им было в полном составе сдано в горловское СД.  Одна из последних жертв Шопина - Федор Руденко - умер 15 марта 2010 года в возрасте 89 лет в Краматорске. Он отсидел в немецком гестапо с апреля по сентябрь 1943 года, а потом  с 1944 по 1955 годы провел 10 лет в лагерях на Колыме.

Дмитрий ДУРНЕВ