06.12.2013
Отличный генофонд. PIANOБОЙ: Когда мы с Вакарчуком танцуем - у соседей штукатурка сыплется! Острый по текстам, яркий по звуку и неожиданно хип-хоповый – таким получился второй альбом Дмитрия Шурова «Не прекращай мечтать». Поворот от фортепианной мелодики к речитативу от человека, плотно сотрудничавшего в свое время с «Океаном Эльзы», Esthetic Education и Земфирой, получился неожиданным, но эффектным. Первоначально альбом назывался «Лекарство», а кого и от чего хотел «лечить» музыкант – можно догадаться после беседы с ним.
Перед пресс-конференцией Дмитрия Шурова в донецком Live Music Bar Liverpool журналистов попросили не поднимать политических тем. Но первый же невинный вопрос о предстоящем концерте превратился в десятиминутный эмоциональный монолог.
«Мы так давно хотели приехать в Донецк, жалко, что это совпало с такими угнетающими событиями - в Киеве сейчас просто жесткач. Это тот редкий момент, когда я рад, что альбом не очень веселый. Если б он был весь наполнен «розовыми шляпками», выступать мне было бы тяжелее, – объясняет артист. - Уже достаточно давно я, как человек, живущий здесь и которому не 18 лет, вижу некоторые вещи трезво. Я не могу не петь, не писать о том, что меня смущает. Я ощущаю себя цивилизованным человеком, и атмосфера жесткого хаоса, который нас окружает, пробралась в альбом. В нем есть песня «Зомби», «Бандерлоги» и самый мой любимый трек – «Родина». Эти песни не планировались такими, в одной даже есть строчка: «Я не хотел, чтобы песня получилась мрачной» - это чистая правда!
У нас очень позитивная группа, но, наверное, у всех есть в жизни такой момент, когда мы не можем не говорить о каких-то вещах. Так и появился второй альбом «Не прекращай мечтать». Проблема ведь не в том, куда идти - вправо, влево, вверх или вниз. Она внутри нас и в системе: уже 20 лет страна существует, меняются лица и декорации, но принципиально ничего не меняется. Что-то должно измениться в каждом из нас, чтобы окружающее тоже по-настоящему изменилось. Спасибо, что выслушали, больше не буду!»
«Люблю «черную музыку»
- Как второй альбом получился таким необычным?
- Понимаете, первый альбом состоялся из-за большого музыкального багажа, а потом я в музыку вклинивал слова. А второй начался с текстов - в половине песен 50% слов пришлось убрать, чтобы это стало похоже на песню (а не как у Веры Полозковой – чтение стихов под музыку). Я, с тех пор как жил в Америке, очень люблю классический аналоговый хип-хоп и «черную музыку». И люблю динамичное, рифовое пианино - Таривердиева, Горовица… Начал смешивать, и в итоге получилось очень органично - чувствую, что ушел в некий новый стиль.
- А сына отправите за границу учиться?
- Да! Он учится в обычной школе, в его классе, может быть, два человека, с которыми он может общаться на равных как культурная единица – вы понимаете, о чем я. У него хорошо получилось бы, как у меня когда-то, поучиться в разных странах и извлечь из этого много полезного опыта. Это дико заряжает на многие годы. Мне никто не организовывал этого – я выиграл конкурс и поехал. Родители мне организовали только отличный генофонд (смеется).
Недавно сын участвовал в фортепианном конкурсе, мог бы, на мой взгляд, сыграть гораздо лучше, но почему-то победил. Я сижу и думаю: «Это я ничего не понимаю или они? Или в нем есть что-то, что выше всего этого?» Я не верю, что в этой сфере могут быть заслуги фамилии, я ж не Григорий Лепс или Стас Михайлов. Для сына это очень хорошо: благодаря мне у него есть возможность общаться с кучей интересных людей, но при этом его не особо трогают. Моему сыну уже 10 лет – я очень-очень старый (улыбается).
ЗЕМФИРА И ЗОЛУШКА
- Что сейчас еще в работе?
- Я отставил в сторону несколько проектов, чтобы заняться написанием музыки к постановке «Золушка» в московском театре «Современник». Не очень люблю театр, когда я попадал на какие-то постановки, то уходил в антракте, настолько мне не нравилось. И тут мне такое предлагают… Я воспринял это как вызов, у меня есть шанс сделать что-то, что меня не оттолкнет. И других зацепит.
- А как режиссер вышел на вас?
- (Улыбается.) Через Земфиру. Идея режиссера Екатерины Половцевой - универсальный музыкальный спектакль для детей и взрослых. Но современный и актуальный. Я пишу всю музыку, а Земфира – заглавную тему. Все сейчас в процессе, в конце февраля будет премьера. Но я постоянно езжу туда, пишу дуэты, арии - для меня это очень классный процесс, тем более я уже написал оперу недавно, сделал это для себя самого. После того как Земфира меня посоветовала, режиссер приехала в Киев, послушала фрагменты моей оперы и сказала, что хочет и ее поставить.
В театре вообще интересно, они считают, что постановки должны идти много лет. Один артист говорит другому: «Надеюсь, «Золушку» будем играть лет десять, а то моему ребенку один год, а я хочу, что он посмотрел ее». Второй отвечает: «Да ну, лет сорок играть будем точно…»
Замечательный сосед
Дмитрий признается, что много музицирует дома, записывает песни, репетирует, а живет-то в обычном многоэтажном доме спального района Киева. Естественно, с соседями приходится считаться.
- В альбоме соседи вспоминаются 4 раза (смеется). Контингент в доме разный, хватает и алкоголиков, и… (показывает тук-тук по голове). Плюют в лифте, а потом моему ребенку там ехать. Но насчет музыки пока все более-менее. Как говорят в Интернете, был у меня тот неловкий момент, когда я встретил в лифте своего соседа, к стенке которого примыкает мое пианино. «Услышал, что вышел новый альбом, – отличная работа!» Я опустил глаза: «Спасибо!» - «А мне-то за что? Я-то слышал все с самого начала». - «Сорри, чувак!» – «Да нормально все, я понимаю!»
А как-то на ранней стадии подготовки «Брюсселя» (совместный музыкальный проект Шурова, Вакарчука и Бабкина в 2012 году. – Авт.) ко мне приехал Славик, мы немножко попели, вошли в раж, потопали ногами… Так нам позвонила соседка снизу, пожилая учительница: «Я все понимаю - что пишете, что поете, но зачем бить по полу? У нас штукатурка сыплется!» Мы пришли, посмотрели – действительно посыпалась (смеется).
- Вы раньше только играли, теперь и поете. Свыклись с ролью певца?
- Мне больше нравится слово «вокалист». Вокал – это тоже инструмент, причем специфический, и легко ломается, в отличие от пианино. Голос может отказать в любой момент. Когда-то я смеялся над своими друзьями - оперными певцами: тут я не сяду – продует, тут – зажарюсь, тут – еще что-то. Для меня вокал - это что-то новое. Столько, сколько я за последние три года болел респираторными заболеваниями, – я не болел никогда в жизни! До этого я мог играть концерт в любом состоянии: мертвый, живой, пьяный, грустный – неважно. А сейчас нужно активно готовиться, после каждой болезни долго вычухиваться, ходить к фониатору, делать упражнения, промывки… Как говорит мне мой друг Андрей Хлывнюк: «Мы несчастные люди, но за это нам платят больше!»
Наталия БАРБИР
» все новости
|
